Один из главных государственных праздников новой России отмечается всего лишь 15 лет, с 2005 года. Кто бы что ни говорил, но во многом он стал заменителем 7 ноября, Дня Великой Октябрьской социалистической революции. В подобном заместительстве нет ничего особенного – известная издревле практика – люди любят праздники и отнимать их, не давая ничего взамен, себе дороже. День Ивана Купалы стал днём Иоанна Крестителя, Масленица объединилась с Пасхой, недавно прошедший Хэллоуин, он же древний Самайн, в католическом календаре День всех святых. Однако, относительно Дня народного единства есть нюанс, с 1649 по 1917 год в это время отмечался день Казанской иконы Божьей Матери – формально церковный праздник, который в то же время был установлен указом царя Алексея Михайловича в честь этой самой иконы, которая, как считается, помогла прогнать польских интервентов из Москвы в 1612 году. При этом из церковного календаря праздник не пропадал и в советское время. Вот и получается, что День народного единства и древний, и новый, и государственный, и церковный, и восстановленный, и замещённый праздник – уникальный.
Уникальный ещё и в том смысле, что это рафинированно государственный праздник, отмечающий тот исторический факт, что народ вполне способен к самоорганизации без всякого института государственности. В то время, когда государство довело страну до состояния, в котором с завоевателем стойко сражаются только иностранные наёмники, а регулярная армия убегает или вовсе не пытается сражаться (битва при Клушино, 1610 г.), когда элита сама сдаёт столицу страны интервентам (Семибоярщина), когда самое подходящее название этому времени – Смута, народ берёт дело в свои руки и побеждает. Вот об этом всегда и всем стоит помнить.
Нации не формируются в одночасье, это очень долгий процесс, но 4 ноября 1612 года с некоторой долей условности всё же можно назвать точкой в образовании многонационального русского народа.
Коллектив Дворца культуры Российского университета транспорта поздравляет всех россиян с Днём народного единства. Без культуры и транспорта, которые связывают нас физически и ментально, ни о каком единстве речи быть не может.